В 1929 году 16-летний Хренников поступает в Московский музыкальный техникум  – одно из лучших музыкальных учебных заведений столицы, где занимался в классах таких педагогов, как Михаил Фабианович Гнесин (композиция), Генрих Ильич Литинский (полифония), Эфраим Григорьевич Гельман (фортепиано).

«В техникуме царила творческая, дружная атмосфера. Здесь не было мелочной опеки над студентами, жесткой регламентации, здесь педагоги и ученики составляли как бы одну семью. Но вместе с тем…опытные наставники, всячески способствуя развитию кругозора молодежи, умели уберечь своих питомцев от крайностей… это не значит, что сюда не проникали новые веяния, что здесь от учащихся скрывали бушующие страсти, «прятали» новейшие открытия, однако на первом плане оставалось воспитание художнической ответственности, строившееся на незыблемом фундаменте реалистических традиций.

О годах учебы в техникуме Т.Н.Хренников вспоминает с особой теплотой: «Михаил Фабианович был чрезвычайно талантливым педагогом. Несмотря на то, что наши занятия начались с азов, уроки проходили интересно. В них не было сухости, теоретической ограниченности, отвлеченности; задания были увлекательными, интригующими… именно художественная направленность его педагогического метода, способность разбудить творческую фантазию ученика, отсутствие ремесленной сухости были отличительными чертами Гнесина — педагога». Чтобы научить учеников мыслить конкретными художественными образами, он давал очень много заданий программного характера и всегда стремился, тесно связав учеников с жизнью, расширять горизонты окружающего их мира… Михаил Фабианович воспитывал в них умение образно выразить ясный и точный замысел, а это – необходимое  условие для полноценного творчества.»

Серьезной ступенью к профессионализму Хренникова стали занятия по полифонии у Генриха Ильича Литинского. «Блестящий музыкант с классической выучкой глиэровской школы, выросшей на танеевских принципах, Генрих Ильич  воспитывал композиторское мышление через постижение многообразной и строгой полифонической техники», — оценивал его Тихон Николаевич(6).

«С первых же занятий у Литинского, — вспоминал Хренников, — я был захвачен новой, необычной для меня обстановкой. Приходя к нему, мы словно переступали порог, за которым нам открывалось во всем своем величии наше искусство, которое мы до того любили слепо. Литинский учил нас музыке, культуре композиторского труда и попутно связывал это со многими явлениями в классическом и современном искусстве. Будучи опытным наставником молодых, зная жажду приезжающих из провинции к впечатлениям из столицы, он устанавливал строгий режим работы и неусыпный контроль за студентами… он требовал неустанных, порой изнурительных занятий, работы и в будни, и в праздники, все новых и новых страниц сочинений, иной раз немилосердно перечеркивая написанное, требуя переделок… Литинский часто говорил, что композитор – профессия без выходных».

Виссарион Яковлевич Шебалин всю жизнь занимался педагогической работой. По словам Хренникова, в педагогическом методе его учителя поражали и привлекали «воля и терпимость, уважение к незрелой еще композиторской личности или остроумное разоблачение всех ее недостатков, особый подход к каждому, умение разглядеть и вырастить индивидуальность, настойчивое стремление передать своим питомцам свои знания и плодотворный художественный опыт». Глубоко понимая основную задачу педагога-композитора, Виссарион Яковлевич утверждал, что «прежде всего надо воспитывать человека – с широким кругозором в искусстве и в жизни». Одну из главных задач воспитания музыканта Шебалин видел в том, чтобы научить студента самостоятельно мыслить, воспитать в нем критический подход к себе и умение находить собственное решение творческой задачи.

Генрих Густавович Нейгауз был одним из величайших музыкантов и педагогов двадцатого века. «Я счастлив, что судьба свела меня с Генрихом Густавовичем… — вспоминал Тихон Николаевич – его уроки не ограничивались основным предметом, мы много философствовали и размышляли о жизни. Нейгауз растил не только настоящих, больших музыкантов, но и образованных людей, разбирающихся во многих сложных вещах. Потом, когда ученики выходили на сцену, они не просто играли, они, если хотите, пророчествовали. Я до сих пор убежден: исполнительское мастерство, может быть, не самое главное, чему мы научились у Нейгауза. В памяти каждого из нас остались его мудрые беседы о музыке, жизни, философии, обо всем, что духовно обогащает людей, развивает и будит в них фантазию и воображение. Рядом с ним мы научились думать, рассуждать, даже не осознавая того, что Учитель помогает нам становиться Личностями».

 

Говоря о педагогах Т.Н.Хренникова, нельзя не сказать о его отношении к ним.

Он никогда не забывал своих учителей. В архиве музея хранится черновик письма, отправленного 14 февраля 1985 года.

Орел. Ул.7-го ноября, д.45.

Чевтаеву Виктору Федоровичу.

Дорогой Виктор Федорович горячо от всего сердца поздравляю Вас с торжественным днем восьмидесятилетия. Но вы у меня в памяти навсегда двадцатитрехлетний мой учитель по обществоведению. Желаю вам здоровья крепкого надолго. Обнимаю вас. Ваш Тихон Хренников. (орфография автора).

Приехав в Елец в мае 1965 года, впервые с довоенного времени,  Тихон Николаевич поспешил навестить своего первого учителя И.М.Зизюкина.

В 1962 году вдова В.П.Агаркова  обратилась к Тихону Николаевичу с просьбой помочь издать произведения Владимира Петровича, сохранившиеся после войны и эвакуации: «Я уверена, что вы единственный человек и музыкант, могущий помочь в этом деле». В следующем письме Ольга Сергеевна поблагодарила за «внимание и скорый ответ». «Мне так приятно, что Тихон Николаевич помнит своего учителя», — писала она.

А.Ф. Варгуниной в 1933 году Хренников посвятил   «Пять пьес для фортепиано. Опус №2»

 В.Я.Шебалину Тихон Николаевич посвятил в 1933 году Концерт №1 для фортепиано с оркестром – одно из первых своих серьезных произведений.

В 1957 году, поздравляя его с днем рождения, Хренников писал: «Несмотря на то, что мы с Вами сейчас редко видимся, в моем сердце постоянно живут чувства огромной к Вам любви, признательности и благодарности, как к моему учителю, так много для меня сделавшему. Эти чувства будут жить со мной всегда». 

Дмитрий Шебалин рассказывал, что его отец незадолго до смерти говорил ему: «Если что, иди к Тихону, он поможет».